Новый скандал в Богемии - Кэрол Дуглас

– Вот именно! – Он набросился на мои жалкие доводы, как адвокат на подзащитного. – Но что же такого случилось в Богемии, о чем я не должен знать? И с кем?

– Ничего ни с кем не случилось, – пробормотала я, поднимаясь еще на одну ступеньку выше.

– Ты в этом уверена? – спросил он тихо.

– Если бы Ирен опозорила тебя, то и себя тоже, а своей честью она дорожит, – попыталась я успокоить Годфри.

– Значит, у нее нет от меня никаких тайн?

Я молчала. Ирен уже не раз «избавляла» нас с Годфри от мелких деталей своих приключений. Моя подруга владела даром умело расправляться с жизненными ситуациями. Как хороший режиссер, она распределяла роли и тонко руководила ходом событий. И всегда любила приберечь самое интересное под конец. И конечно, она не говорила Годфри о просьбе королевы Клотильды. А я не могла даже заикнуться о той встрече, ведь Ирен запретила мне. Что оставалось делать богобоязненной женщине? Наверное, Годфри заметил мои мучения. Он похлопал ладонью по ступеньке, на которой сидел:

– Присядь, Нелл, а не то упадешь в обморок. Все не так плохо, как кажется. Пусть я едва не вышел из себя, как самый обычный мужлан, а Ирен, как ты утверждаешь, свойственны столь бурные реакции, ведь она артистка, – но тебе нечего бояться. Поверь, я не кусаюсь. Садись и составь мне компанию, иначе мне будет совсем грустно. Мне говорили, что у моего покойного отца был суровый нрав, но я не стану уподобляться ему.

Я приняла его приглашение и устроилась рядом, натянув юбку на колени. Мы сидели на лестнице, как двое нашкодивших детей, которых отправили в темный угол: притихшие, встревоженные, но благодарные и тому, что принимают наказание не в одиночку.

– Мы с Ирен слишком неуравновешенная пара. Ты раньше времени угодишь в могилу, если будешь так серьезно воспринимать наши неприятности. – Годфри явно старался загладить недавнее происшествие.

Мне показалось, что забота обо мне отвлекает его от тяжелых мыслей. И он уже не злился на Ирен, не пытался ничего понять. Может быть, мне и не хватает богатого воображения или эффектности, но иногда и я могу быть полезной.

– Черт возьми, Ирен все-таки права, – признал Годфри. – Работа на Ротшильдов улучшит наше положение. И мне сотрудничество с ними принесет больше всех выгоды, ведь если я буду заниматься их юридическими и дипломатическими делами, я смогу много заработать. Ирен действительно пора заняться чем-нибудь интересным. С этим не поспоришь. Да и ты, Нелл, давно тоскуешь, сидя без дела. Бриллианты Марии-Антуанетты были большой удачей. Но мы слишком долго живем за их счет. – Он хлопнул себя по коленям. – Но почему же все-таки Богемия? Я согласен поехать куда угодно, кроме Праги.

– И кроме Лондона, в особенности окрестностей Бейкер-стрит, – съязвила я.

– Да, ни Лондон, ни Бейкер-стрит мне не нужны, – кивнул он.

– И Монте-Карло тоже. Ведь там Ирен дралась на шпагах с этим ужасным виконтом.

– Да уж, я был не в восторге от ее проделок, – покачал головой Годфри.

– А Париж? Здесь мы встретились с полковником Мораном. Он жил тут под глупым вымышленным именем. Жаль, что тогда мы не знали, кто он такой.

– О, Нелл, ты слишком хитра для простого юриста, тем более, когда его сознание затуманено эмоциями. – Он улыбнулся и взял меня за руку: – Все те события, что ты сейчас упомянула, лишь подчеркнули одну простую истину: враги прячутся повсюду в поисках слабых духом людей. Я доверяю Ирен. Я восхищаюсь ей. Я люблю ее. Но иногда… – Он вздохнул и выпустил мою ладонь.

– Я очень испугалась, когда вы так сильно повздорили, – призналась вдруг я.

Годфри помолчал немного.

– Понимаю. Меня тоже встревожила наша горячность. Раньше нам удавалось держать себя в руках. Однако я не могу уступить Ирен лишь потому, что она уверена в своей правоте. Если я буду во всем с ней соглашаться, она потеряет ко мне уважение.

– Значит, ты считаешь, что ссора даже полезна? – удивилась я.

– Помогает разрядить атмосферу, дорогая Нелл.

Я вздохнула:

– Отношения между мужчиной и женщиной – это очень запутанное дело.

– Это непросто, только и всего.

– Годфри, вот ты мужчина… – нерешительно начала я.

– Надеюсь, что так.

– Я имею в виду, что раз ты мужчина, то понимаешь, что может думать или чувствовать другой мужчина?

– Это зависит от того, похожи ли мы с ним.

– Я говорю о Квентине Стенхоупе.

– Ага!

Я насупилась:

– Так всегда говорит Ирен, когда уверена, что знает суть дела лучше других.

– Я просто сказал «ага». Не нужно как-то трактовать мое восклицание. Когда пытаешься придумать верный ответ, это очень удобный способ потянуть время и не выглядеть при этом глупо. Все адвокаты так делают.

– Ага! – невольно вырвалось у меня.

– Вот видишь, ты сделала точно так же и ничего при этом не имела в виду, – засмеялся Годфри.

– Да, наверное, – признала я.

– Так что ты хотела узнать про Квентина?

– Возможно ли, чтобы мужчина… чтобы джентльмен такого прекрасного воспитания, которого постигло невообразимое несчастье в чужой стране… возможно ли, чтобы его заинтересовала женщина, столь недостойная его, как, скажем, я… и почему подобное могло бы произойти?

– Во-первых, ты достойна любого человека. И Квентин Стенхоуп знает это лучше, чем кто-либо.

– Я в этом мире никто, – понуро возразила я.

Годфри недовольно фыркнул:

– И я никто в этом мире. И Шерлок Холмс никто. И Ротшильды до недавнего времени были никем. То же самое можно сказать о Чарльзе Тиффани и о Чарльзе Фредерике Ворте, и об Алисе Гейне, и о Саре Бернар. И даже Ирен никто, причем она же первая подтвердит это.

– Но ведь мы ничего не знаем о ее прошлом, не правда ли? Возможно, у нее знатные предки. Может быть, она королевских кровей и даже не подозревает об этом. И Вилли напрасно отверг ее. Вот была бы насмешка судьбы!

– Не напоминай мне о нем, Нелл! Я моментально начинаю сердиться. Тебе нужно отвлечь меня от мыслей о Богемии, а не наоборот, помнишь? – пожурил меня Годфри с напускной серьезностью.

Я улыбнулась:

– Я всего лишь хочу сказать, что ты не прав в отношении Ирен. Она никогда не согласилась бы оставаться никем. Скорее уж она сказала бы, что все мы являемся кем-то.

– Не вижу разницы, только звучит более самоуверенно. Что касается Стенхоупа, Нелл, то ты должна понимать: он отверг общество, где ты его впервые встретила. Последнее время он жил как изгнанник, в диких краях, среди чужих людей. Он вынес такое, что нам с тобой и не представить.

– Женщины, – осуждающе заметила я. – Экзотические женщины. Я слышала о них. Но зачем такому человеку делать вид, будто я ему понравилась? Ведь я скучная домоседка. Или он хотел посмеяться надо мной?

– Нет-нет! Он наверняка не хотел обидеть тебя, Нелл. Если бы он узнал, что ты подозреваешь его в желании посмеяться, он пришел бы в ужас. Но это вовсе не значит, что он не мог обидеть тебя случайно, против воли. – Годфри задумался.

– Но зачем он вообще обратил на меня внимание?! – воскликнула я. – Зачем было давать мне повод думать, что я имею право обижаться на него? Я не понимаю этого. Так же, как ты не понимаешь, зачем Ирен нужно вступать в поединок со своим прошлым. Не может быть, чтобы я действительно нравилась Квентину Стенхоупу.

– Но ты ему нравишься, Нелл! Ты нравишься всем нам. Неужели ты сомневаешься в этом?

– В вас с Ирен – нет. Но если бы я могла позволить себе думать, что Квентин любит меня, как мужчина может любить женщину, то… Нет, такого не может быть.

Годфри снова улыбнулся:

– Ты не в силах заставить мужчину полюбить тебя. Но если уж кто-то в тебя влюбится, с этим ничего не поделаешь.

– И ты думаешь, что Квентин… влюбился?

– Я не знаю, Нелл. Мы виделись лишь несколько раз. А о том, что произошло между вами, знаешь только ты. Но я отвечу на твой первый вопрос. Да, Нелл, человек, ведущий такую странную, чуждую условностей жизнь, вполне может восхищаться женщиной, которая олицетворяет надежность и стабильность, ведь именно их он лишен.

– Ты имеешь в виду невежественную и глупую девицу? Но почему, Годфри, почему?

Он приподнял мой подбородок и проникновенно посмотрел мне в глаза:

– Потому что в ней есть то, чего он не сможет найти нигде в этом мире. И он знает об этом.

Его ответ смутил меня. Но не успела я задать очередной вопрос, как услышала, что дверь наверху скрипнула.

Мы оба вздрогнули и повернулись на звук.

В темном дверном проеме фигура Ирен светилась, будто призрак. На ней был светлый шелковый пеньюар с кружевом. Темные спутанные локоны рассыпались по плечам.

– Вот ты где! – сказала она, как ни в чем не бывало. – Мне нужно помочь причесаться на ночь.

Несмотря на подчеркнуто беззаботный тон, в ее голосе сквозила неуверенность.